ДОЖДЬ (по роману «Око Дьявола»)
У этой души оторвали когда-то тромб,
И прикосновения больше не заживают.
В осанке стрела, а во взгляде опять апломб,
И самый глазастый не видит, где оторвали.
Но в самый разгар вечеринки хотелось выть,
Смотрел из-под челки. Желание было диким -
Быть тише воды, ниже выкошенной травы…
Накинуть объятья, как мантию-невидимку.
И прятаться. Синие свастики молний, водораздел,
Бессильны за гранью зонта с отлетевшей спицей,
И можно исполнить себя как когда-то давно хотел.
Еще до того, что посмело со мной случиться.
Консервная вскрытая банка в груди, где у всех - душа,
Я слишком берег ее, думая, будто кожу,
И резался каждый, ведь руки всегда спешат
Достать из тебя что нельзя и чуть-чуть - что можно.
Но ты… не тянулся туда, где торчал крючок -
Связать, уволочь меня в мое своей картины.
Рисуешь по памяти – холодно, горячо.
И боль отступает как будто от викодина.
Но ты не тянулся туда, где болело и отцвело,
В ведерке с мороженым жадно ловя черешню,
Грызешь карандаш, так старательно морщишь лоб,
Рисуешь меня. Я почти получаюсь прежним.
Не страшно смотреть, как за ухо заводишь прядь.
Глаза поднимая от ватмана, словно скальпель,
Ведь ты не просил меня прыгать, признать, нырять.
Смотреть своей бездне в глаза, не снимая скальпа.
Идти по канату, не видя, где сам канат,
Внушать себе - вместо болот ручеек хрустальный.
А вместо чудовищ – реклама про шоколад…
На том берегу тот, кем ты никогда не станешь.
Но каменной стал нам платформой квадрат плота
Из ивовых веток и рваной твоей рубашки,
Секрет не боящихся шторма? Им надо всего лишь стать,
А став, осознать, вот теперь от себя - не страшно.