Ужасы болевой

Ребят, кто в теме соционики, у вас как болевая проявляется? Может, кто хочет поделиться? Сильно мешает жить? У меня вот опять с болевой война - мой врач в отпуске, за него принимает заведующий ПНД Цветков. С которым мы в конфликте и в прошлый раз он меня выгнал. И вот, таблетки кончились. Надо новый рецепт. Для этого надо пойти к Цветкову. Но я не могу к нему пойти так как я не могу забыть как он меня выгнал! Это такая дичь, такая глупость, вроде бы, плюнь да разотри, явись пред его светлы очи, ну выгнал и выгнал, щас-то он не сможет отказаться выписывать рецепт. Ну, если быть честным, я могу к нему пойти. Ноги-то есть. Я просто не хочу себя заставлять. И между "сидеть без таблеток" и "идти к Цветкову" выбираю первое.

---

Соционический фанфик, ЭИИ+ЛСЭ

Этот незаконченный фанфик я написала уже давно и назвала "Сделка". Он так и не дошел до Соционического Фестиваля, я не решилась его выложить. Но по желанию читателей делюсь им с Вами, дорогие друзья. Тема была: "Штирлиц и Достоевский, ЭИИ ударяет ЛСЭ по лицу".
В прошлом рассказе читателям не понравилось отсуствие имен, посему здесь я решила исправить эту ошибку.
Мишка - ЭИИ
Варвара - ЭИЭ
Финансист - ЛСЭ
Предупреждение: все герои и события являются вымышленными, любое сходство с реально существующими людьми - случайно. Искренне прошу прощения за столь истеричного Гамлета и столь "темного" Штирлица. Просто мне показалось, заказчик хотел чтобы ударил ЭИИ намеренно, а не случайно. А ЭИИ - такие люди, которые без ОЧЕНЬ серьезной причины по лицу не ударят. Терпение их очень велико. Поэтому надо было придумать ну крайне серьезную причину, которой мог быть только ОЧЕНЬ плохой поступок ЛСЭ. Так что милые Штирлицы, не обижайтесь. Это художественный вымысел. Не судите строго, пожалуйста. Я знаю, что пока еще весьма несовершнный автор.

СДЕЛКА

Почитать

Свобода же в том, чтоб выпасть из вертикалей,
Понтов и регалий, офисных зазеркалий,
Чтоб самый асфальт и был тебе пьедестал

Вера Полозкова

@@@
Не получится.
Выдернуть ее не получится. Ни сегодня, ни завтра – точно.
Воображаемая стрела где-то в районе левой ключицы казалась почти ощутимой. Она прошла насквозь, и кто-то отломал наконечник.
Толпа распадалась на отдельные лица. Зеленые цифры на огромном табло каждые тридцать минут соединяли и разделяли людей. Они стояли здесь же, рядом с ней – жены и мужья, матери и молодые, едва оперившиеся сыновья, студенты, школьники с бабушками, начальники с коллегами. Они сверялись с какими-то бумажками, спешно давали друг другу последние наставления – звони, пиши, береги себя, далее по списку. На самом деле все было уже по десять раз сказано – за спешным завтраком, за вчерашним ужином, за неделю до отъезда, сразу после ошеломительного известия о разлуке. Но не стоять же молча, пока на табло бегут эти электронные песчинки, эти последние оставшиеся минуты?..
А потом они будут жестами переговариваться через окно, соединять влажные ладошки по обе стороны стекла, мерзнуть на этом истоптанном тысячью ног пятачке, пока автобус не тронется, и огромный вокзал мегаполиса не скроется вдали, оставив в своем чреве скучающих и любящих...
Бело-синее пятно медленно приближалось – вот и ее маршрутка, хоть на этот раз она умудрилась ничего не перепутать. Мишка спешно рылась в сумке в поисках билета. Прошла на свое место, задернула занавеску и спрятала в ладонях лицо. Полчаса занимала дорога из мегаполиса в ее городок. Почаса кошмарных мыслей, когда невидимый маятник в голове качается из стороны в сторону: Сделай! – Не делай… Сделай! – Не делай…
В ее паспорте значилось имя Полина, но чуть ли не с рождения к ней приклеилось прозвище Мишка – за любовь к конфетам «Мишка на Севере».
Как это все глупо… И как она была глупа, возводя на него глаза… Каким идиотизмом было поверить, что он им поможет!
Такие люди никогда никому не помогают.
Может быть, поэтому они и добиваются всего того, что у них есть.
Коттеджей, машин, газет, пароходов…
И возможности издеваться над другими людьми и делать из них живые игрушки.
Н-да, Грин со своей «Зеленой лампой» просто нервно курит в сторонке.
Но она-то тоже хороша! Как она могла ему поверить?! Зачем вообще переступила порог его злополучного дома?
Просто она всегда верила людям – такой вот был у нее порок…
Глаза без доверия к другим всегда напоминали ей обрубки ветвей без листьев. Жемчужные оклады без икон. Черные прорези – там, где должны быть руки и лик. Но сегодня она завидовала атеистам. Все говорят о том, что им намного тяжелее – у них нет никакой надежды, они осознают, что больше никогда не увидят своих близких, когда те умирают… Но есть у них одно преимущество, которого начисто лишен хоть во что-то верящий человек.
Прекратить все это.
Хоть на десять минут – да прекратить. Нет, потом все будет ровно так же, и стрела останется на своем законном месте, когда ты очнешься в Аду, но вот в эти пять-десять минут, пока ты придумываешь способ, пока ищешь возможность и средства его выполнить – тебе станет чуточку легче.
Потому что ты точно знаешь – вот оно, вот сейчас твоей вдрызг изношенной личности придет конец.
И вместе с нею – и твоему отчаянию.
Сейчас все закончится.
И не надо, совсем не надо принимать некоторые решения… И от этого легче. Пусть даже конца не будет - это уже не важно. У тебя есть эти десять минут. Десять бесценных минут, в которые ты ещё веришь в конец.
И в которые тебе легче.
Переоценить это невозможно.

~~~
Мишка вспоминала, как все это началось…
Как все было замечательно еще в понедельник… Еще каких-то три дня назад ей бы и в голову не пришло завидовать атеистам.
Вечер понедельника обещал быть праздником. В тот день Варя ездила в областной центр, тот самый мегаполис, из которого сейчас возвращалась Мишка.
Варя ездила подавать документы в колледж.
В местной школе ей твердо обещали стипендию, хвалили за талант… Между ними будущее Вари давно считалось делом решенным, и любимым занятием девушек стало мечтать, как замечательно пойдет у Вари жизнь в большом городе, как успешно сложатся учеба и карьера, как крупные художники заметят ее, и тогда… На этом мечты обрывались. Но девушки рассчитали все точно – довольно солидной стипендии должно хватить на три года обучения и оплату места в общежитии. А уж на скромную жизнь будет подкидывать Мишка со своей библиотекарской зарплаты. Не густо, конечно, и в большом городе не разбежишься, но ради таких головокружительных перспектив можно и подзатянуть пояса.
Варя не была ее сестрой по крови – девочке непосчастливилось родиться у злоупотреблявших алкоголем соседей. Сначала Мишка просто оставляла ее у себя после школы, кормила, а пять лет назад оформила опеку, взяла Варю к себе и воспитывала как младшую сестренку.
И теперь, закончив девять классов в их маленьком городке, пятнадцатилетняя Варвара мечтала поступить в художественный колледж. Красотой ее рисунков Мишка восхищалась все эти пять лет – она даже дышать боялась, когда Варя сосредоточенно сидела за их колченогим столом, водя кистью по специально намоченной бумаге – такова была техника акварели. И вот теперь все может пойти прахом. И виновата в этом будет она, Мишка. И никто больше.
В тот день Мишка достала из шкафа белую скатерть и две фарфоровые чашки. Не беда, что нет шампанского – зато остались мармеладки и ее любимые северные мишки… А скоро все вообще изменится. Скоро любимая Варька будет купаться в шампанском и выставляться в лучших залах Парижа, Лондона и.. Напевая, Мишка собирала на стол - нехитрое чаепитие должно стать отправной точкой успеха ее любимой Варьки. Невидимый метроном в голове девушки четко фиксировал время – вот уже и пора собираться, встречать Варьку на остановке. Окинув оценивающим взглядом праздничный стол, Мишка побежала одеваться. От счастья ей хотелось смеяться и петь, за спиной словно выросли невидимые крылья, и жизнь казалась очень приятной штукой. Девушка дернула за шнурок, и шторы в комнате разъехались, позволяя Мишке в который раз бросить восхищенный взгляд на Замок.
Замком они с Варей называли появившийся совсем недавно, всего полтора года назад большой трехэтажный кирпичный дом. Дом вырос прямо напротив их окон и существенно украсил собой пейзаж. Строгий, и вместе с тем загадочный, с одной башенкой, благодаря которой и был прозван Замком, он был построен из кирпича цвета слоновой кости. Мишка не слишком хорошо разбиралась в архитектурных стилях, но интуитивно чувствовала в этих строгих линиях аристократизм и изящество.
Со своего пятого этажа девушки наблюдали за строительством дома и часто видели его хозяина – серьезного человека лет тридцати, всегда носившего костюм и галстук. Он лично руководил строителями, организовывал поставки, давал всем указания и контролировал качество используемых материалов. Стальные глаза его за тонкими квадратными стеклами дорогих очков светились умом и силой, но в глубине их Мишке чудилась усталость и одиночество. Соседи говорили, что он глава какого-то крупного финансового Холдинга в мегаполисе. Это было похоже на правду – он не жил в доме постоянно, приезжая только на пару летних месяцев. Да и в этот период постоянно уезжал на работу в областной центр на одной из своих машин, а свет в окошках дома загорался не раньше десяти часов вечера. Зимой же Мишка, проходя мимо пустого дома, часто думала, что там наверняка есть настоящий камин с чугунной решеткой, и холодным вечером так приятно ворошить угли и пить чай с ее конфетами…
Сейчас был июнь, и хозяин пару недель назад вновь вселился в дом, где его уже встречала нанятая прислуга. Иногда через кованую чугунную ограду, обвитую плющом, Мишка видела его работающим в саду, с закатанными рукавами, самостоятельно делающим грядки, сажающим цветы… Казалось, в нем все было безупречно – даже мелкие бисеринки пота на лбу. Его руки были похожи скорее на руки пианиста, нежели руки садовника, однако они выполняли физическую работу быстро и легко. Но глаза были каким-то пустыми, словно он был совсем не здесь…
Девушка не решалась долго задерживать на нем взгляд и смотрела лишь украдкой, прячась за занавеской из плюща. А иногда и вовсе старалась как можно быстрее пройти мимо, по своим нехитрым, но муторным делам – в магазин или на почту, оплачивать бесконечные счета. Была бы ее воля – она вообще не уходила бы с работы…
Книги заменяли ей весь мир, и бытовые хлопоты казались непростительно объемными и длинными – занимаясь ими, она постоянно думала, сколько интересных книг успела бы прочесть за это время. Время же, когда она готовила или прибиралась, воспринималось словно выброшенным из жизни. Она как будто не жила, а существовала. Жила она на страницах своих любимых романов, переживая чувства героев как собственные. Как часто Варька толкала ее локтем, выводя из мечтательной задумчивости… Из мира грез, откуда она совсем не хотела уходить. Но была Варька, и о ней надо было заботиться. Однако все равно она не понимала человека, по своему желанию работающего в саду всместо того чтобы читать, а лучше – писать что-то интересное.
Но сейчас Мишке было не до этих мыслей – в голове фейерверком разлеталось ощущение праздника. На остановку девушка прибежала ровно в два двадцать пять – с Варькой они решили, что та после подачи документов пообедает в городе и никуда не заходя, ни с кем не разговаривая, сразу поедет домой на двухчасовой марштурке. До мегаполиса было тридцать километров, но Мишка все равно волновалась – там ведь совсем другой мир… Однако каково же было удивление девушки, когда двухчасовая маршрутка пришла без Варьки. Мишка достала мобильник и нажала кнопку вызова. Руки чуть заметно дрожали. Приятный женский голос сообщил о недоступном абоненте. Так, пока не стоит волноваться… Разрядился телефон, наверное, а на маршрутку просто опоздала. Но Мишка понимала тщетность попыток успокоиться – она была очень предусмотрительной девушкой и накануне лично зарядила Варькин телефон. Возможно, телефон украли? Вместе с деньгами на дорогу? И бедная Варька там сейчас… Нет, волноваться еще рано, надо подождать следующей маршрутки. Полчаса, последовавшие за этим мудрым решением, были едва ли не самыми длинными и мучительными в жизни Мишки. Минуты падали кирпичами под ноги. Она изучила весь ассортимент распологавшегося тут же ларька и намотала километра два, прогуливаясь взад и вперед вдоль остановки. Вот сейчас приедет бело-синяя маршрутка, и из нее, бормоча извинения на ходу, выскочит взволнованная Варька. И в глаза бросится такая родная косо состриженная рваная челка цвета воронова крыла, которую сестренка всегда оттувает со лба, ошейник с шипами в стиле панк на шее, кислотно-салатового цвета куртка… Варька так хотела казаться взрослой со всем этим «обмундированием», но казалась еще более юной и хрупкой…
Девушка то и дело поглядывала на золотые часики, висевшие на ее худом запястье. Часики были всем нехтрым наследством, оставшимся от бабушки. Она убеждала себя, все страхи напрасны, сейчас придет маршрутка и из нее высчокит извиняющаяся Варька… Но и в следущей маршрутке девочки не оказалось. Мишка с новыми силами кинулась терзать мобильник, но приятный женский голос был непреклонен. Девушка не знала, что делать, и за неимением лучшего продолжила сидеть на остановке. Еще две мартшурки пришли без Варьки, и Мишка поняла, что дальше ждать бесполезно. Пора менять тактику действий. Может быть, вернуться домой, а Варя уже там?.. Идея была, конечно, глупой, но девушка от страха перестала соображать. С тяжелым сердцем Мишка пошла в сторону дома. К Замку как раз в этот момент подъехал темно-вишневый Мерседес, но Мишка даже не заметила сверкающую новенькую машину, чуть не угодив под колеса. И не ответила на приветствие своего респектабельного соседа.
«Странная она все-таки», - подумал человек в элегантном терно-коричневом костюме, доставая ключ от калитки своего дома. «А может… Проверить мне свою теорию? На ней?»
Если бы Мишка знала, чем обернется для нее эта случайная мысль…

~~~
Не обнаружив Варьку дома, Мишка решила спросить о ней у соседей, но пожилая пенсионерка, постоянно дежурившая на лавочке, не видела девочку с самого утра. Мишка бесцельно бродила по улицам. Когда она проходила мимо единственного в городе детского дома, то увидела, как с него снимают табличку.
- Что случилось? – спросила Мишка у паренька в зеленой рабочей куртке.
- Закрываемся, - Добродушно ответил тот.
- Но… Почему?
- Так купили здание это. А детдому переезжать некуда, да и не на что.
- А куда же… Детей куда?
- Распределят по другим учреждениям.
- Но… Как же так? Кто купил? Кому понадобилось делать такое?
- А Вы не знаете разве? Сосед же Ваш купил. Корабельников. Финансист который... Торговый центр тут будет строить, место-то выгодное.
- Но…
- Да мне и самому жалко – Развел руками парень, - Но ничего не поделаешь.
- Да он просто… Просто придурок! – выпалила Мишка. Паренек засмеялся – уж слишком по-детски получилась эта вспышка гнева.
…Не помня себя от волнения, Мишка дошла до места, где заканчивался город, и начиналась окружная дорога. Там, на фоне черной земли ярко выделялась кислотно-салатовая курточка.
- Варька!
Девочка лежала на земле лицом вниз, ее плечи мелко вздрагивали. Черный тубус с рисунками был открыт и валялся тут же, а периметр вокруг был усеян мелкими клочками бумаги.
- Варька, что случилось?! – Мишка подбежала к своей подопечной, неловко опустилась рядом на колени и дотронулась до плеча, пытаясь заглянуть ей в лицо.
- Отстань! – Варька грубо оттолкнула её руку, даже не повернувшись. В голосе ее слышны были недавние рыдания. Так могут плакать толко дети – навзрыд, упоенно…освобождающе.
- Варечка, не лежи на земле, тебе же холодно… Не плачь, моя хорошая, пойдем домой…
- Да отстань ты!
Взгляд Мишки упал на валявшииеся под ногами клочки, и она чуть не вскрикнула – это была ее любимая Варькина картина, «Свет на детских лицах». Она тогда писала тех самых воспитанников детского дома с натуры. Теперь же картина, изорванная в порыве гнева художницей, валялась в грязи.
- Но Варька, это же… Это твоя лучшая работа! Скажи, что случилось? Картины не понравились комиссии?
- Да лучше б они не понравились! Лучше б меня обозвали полной бездарью, никуда не годным ничтожеством, ты слышишь?! – Варька резко повернулась, села на землю и уставилась на Мишку красными, опухшими от многочасовых рыданий глазами. Случайно брошенный Мишкой вопрос подействовал на нее гораздо более отрезвляюще, чем все утешения.
- Да те стариканы из комиссии чуть не визжали от восторга, глядя на эти вот картины! – девочка поддела носком тяжелого ботинка бумажный обрывок и начала яростно втаптывать его в грязь, - просили даже оставить для их музея! Только фиг им, ясно? Я все порвала, и они теперь никому не достанутся!
- Но… Что?.. Почему?..
- Мне не дадут стипендии. Не дадут, ты понимаешь?! Оказывается, в моей распрекрасной школе ошиблись! И средствов нету! Меня готовы принять в колледж только платно, ты слышишь, платно?!! Чем я заплачу? Без стипендии на всем этом можно ставить жирный крест! – И Варька принялась рвать уже и так мелкие клочки последней картины.
Теперь Мишка видела весь масштаб постигшей их катастрофы. Ее заработка после оплаты коммунальных счетов едва хватало на проезд, нехитрую одежку раз в квартал, гречку с макаронами и сосиски. И вот, нужны деньги на оплату хотя бы первого семестра в престижном колледже, плюс деньги за место в общежитии… Астрономическая сумма! Мишке неоткуда было взять ее.
- Так, Варя, не плачь. Вставай с земли, и пойдем домой. Мы что-нибудь обязательно придумаем.
- Правда? – в густо подведенных черным глазах на миг зажглась надежда, - А что придумаем?
У старшей девушки пока не было ответа на этот вопрос.

~~~
- Пей.
Мишка протягивала все еще плачущей девочке стакан горячего молока.
- Не буду.
– Пей, я сказала. И перестань плакать. Я завтра же пойду в банк и попробую взять кредит. Ты слышишь, завтра же?
- Правда? – с тем же наивным выражением повторила Варя. У нее ничего не осталось, она казалась воздушным шариком, который по неосторожности проткнули шариковой ручкой. Ничего, кроме этой глупой надежды.
- Ну конечно, глупышка. А сейчас садись и рисуй. Тебе надо тренироваться перед экзаменами. Что бы будешь делать, когда мы найдем деньги, а предъявить экзаменаторам будет нечего? Ты ж все порвала, гений ты мой! – и Мишка улыбнулась, пытаясь спрятать слезы.

~~~
На следующий день Мишка собрала свои волосы невыразительно-русого, какого-то "мышиного" цвета в пучок (для солидности) и пошла в единственный в городке офис Банка, расположенный на первом этаже одной из пятиэтажек. Когда девушка подходила к офису, она увидела припаркованный рядом темно-вишневый Мерседес и своего соседа, достававшего что-то из багажника.
- Здравствуйте, - сказала Мишка.
- Добрый день. Вы зря сюда пришли, - ответил человек в дорогих очках.
- Что, простите? – Мишка не поняла его реплики.
- Зря пришли, говорю. Банк не даст Вам кредит. Бесперспективная идея.
- Откуда Вы знаете? – удивилась Мишка.
- Я все знаю - и он усмехнулся краешком рта.

Войдя в кондиционированный холл с тремя банкоматами, девушка сразу растерялась и испуганно посмотрела по сторонам, ожидая помощи. И куда теперь идти?.. Но ней тут же подошла молоденькая светловолосая сотрудница в белой блузке, черных брючках и зеленом корпоративном галстуке.
- Чем могу помочь?
- Мне хотелось бы поговорить по поводу получения кредита.
- Блондинка смерила Мишку изучающим взглядом. Сшитая дома на Зингере юбка в пол, черная водолазка-лапша и маленькая сумочка. Мишка поняла, что одного взгляда хватило этой девушке для оценки ее кредитоспособность с точностью до рубля. И что решение уже принято. Однако девушка была истинным профессионалом и ничем не выдала свои мысли.
- Пройдемте к моему столу, пожалуйста.
Спустя минуту Мишка сидела напротив девушки и заполняла стандартную анкету-заявление на получение кредита. В комнате было еще несколько таких столов, за каждым из которых сидели клиент и сотрудник.
- Итак, Вы правильно указали сумму своей заработной платы?
- Да, - дрожащим голосом сказала Мишка.
- Вы же понимаете, что мы не можем выдать такую крупную сумму человеку с такой зарплатой? Возможно, у Вас есть еще какие-то доходы? Доход от сдачи жилья внаем? Еще одна работа по совместительству?
- Нет.
- Может быть, у Вас есть супруг, который мог бы выступить Вашим поручителем?
- Нет…
- Родители? Братья? Сестры? Другие родственники? Друзья? Коллеги?
- Тоже нет…
- Девушка, тогда мне очень жаль, но Вы некредитоспособны. Банк не может выдать Вам такой крупный кредит.
- Но я найду дополнительный доход! – Мишка не хотела сдаваться.
- Как только Вы подтвердите его наличие справкой – мы будем рады выдать Вам кредит, но сейчас я должна поставить отказ на Вашем заявлении. Извините. Не волнуйтесь, в другой раз мы будем рады Вам помочь, - девушка была идеально вежлива и профессиональна, шлепая печатью "Отказано" по только что добросовестно заполненной Мишкой анкете.
- Спасибо Вам большое… Я понимаю, Вы сделали все, что могли. Я пойду…
- Да, я провожу Вас.
Когда Мишка открыла тяжелую железную дверь и вышла из офиса, вишневый Мерседес был на том же месте. А его хозяин сразу понял по ее опущенной голове, что оказался прав.
- Я не колдун, - сказал он Мишке, - просто подвозил намедни Вашу подопечную до города, и она мне все рассказала.
- А, так это были Вы… - протянула Мишка, - а я все голову ломаю, как она добралась, если ни в одной маршрутке ее не было.
- Это был я, - просто признался он.
- Спасибо Вам.
- Не за что, - по его тону Мишка поняла, что он и правда не посчитал это за труд и дело. Вдруг он быстро добавил: - Мне надо с Вами поговорить. Приходите ко мне в шесть. Сегодня.
- Что? Но я Вас почти не знаю… Нет, извините. Если хотите поговорить со мной – давайте встретимся на нейтральной территории. В кафе Орфей, например.
- Поверьте. Такой разговор лучше вести не в общественном месте.
– Но почему?
- Узнаете сами. В шесть. Это в Ваших интересах. Точнее, в интересах Варвары.
- Хорошо, я подумаю.
- Вы придете, - уверенно сказал он.

~~~
…И оказался прав. Ровно без пяти минут шесть Мишка стояла перед черной калиткой его дома. Ажурные завитки, из которых она была словно соткана, своей легкостью не позволяли думать, что это железо.
- И что ему от тебя надо?.. – Задумчиво крутила в пальцах карандаш Варька, когда Мишка рассказала о неожиданном предложении встретиться. Видеть сестренку грустной, ничего не делающей, лишь смотрящей в одну точку после сообщения об отказе в кредите было невыносимо, поэтому Мишка рассказала о предложении того человека. Вдруг он им поможет? Варька даже ожила и вновь схватила карандаш, что несказанно порадовало усталую Мишку. Она никогда не решалась бы пойти в дом к малознакомому человеку, но это был единственный оставшийся шанс помочь Варе.

После минутного колебания девушка решилась нажать кнопку звонка. Тут же ожил домофон, и незнакомый голос спросил, кто это. Он же не знает даже моего имени! – осенило Мишку. Но отступать было поздно.
- Это Полина, Ваша соседка… Мне нужно поговорить с хозяином дома.
- Да, он сейчас Вас примет, - ответил голос, принадлежащий скорее механизму, чем человеку.
Калитка автоматически разъехалась в обе стороны, образуя широкий проход, что дало Мишке понять: сюда приезжают на машинах, только она додумалась заявиться на своих двоих. Озираясь по сторонам, словно ожидая нападения, Мишка по ухоженной аллейке подошла к крыльцу красивого дома. Она уже чувствовала себя очень неуютно, но когда открылась дверь, это ощущение многократно усилилось. Шикарный интерьер холла потряс воображение Мишки. Она сразу почувствовала себя нелепо и глупо среди этих белых кожаных диванов и кресел, изысканных светильников и неброских, но, наверное, очень дорогих картин. В своей длинной самошитой юбке и видавшей виды черной водолазке под горло она казалась сама себе пиджаком, случайно забытым на спинке кресла посреди столовой, отчаянно мозолящим всем глаза, жалким и нелепым. Девушка обвела глазами комнату и замерла на пороге, не зная, что делать дальше, не решаясь даже войти.
- Присядьте – раздался голос стального человека. Мишка, проклиная свою дурацкую юбку, неловко опустилась на ближайший кожаный диван. Повисла пауза. Сосед опустился в кресло напротив и внимательно изучал Мишку: глаза за стеклами очков казались двумя лазерами.
- Можно закурить? – спросил он, и девушка тут же закивала. Вежливый, подумала она, этикет для него не пустое слово… Но Мишка интуитивно чувствовала, что эта вежливость – лишь механическая дань аристократизму, привитое воспитанием уважение к абстрактной "даме", а не желание создать комфорт лично ей, Мишке.
Вновь повисла пауза. Девушка не решалась первой начать разговор и ждала объяснений от хозяина дома и ситуации.
Но он решил обойтись без слов. Наклонившись над столом, он взял оттуда какой-то маленький синий прямоугольник и протянул его девушке. Мишка механически подняла руку и взяла предмет, оказавшийся при ближайшем рассмотрении пластиковой банковской картой. В изумлении девушка положила карту на колени, ничего не понимая.
- Итак, мне стало ясно, что Вы нуждаетесь в определенной сумме денег на оплату учебы Вашей подопечной и обеспечения ее жизни в городе. Здесь в три раза больше, чем Вам нужно.
Идеально ровные кольца дыма повисли в воздухе.
- Боже… Огромное спасибо! Я даже не знаю, как Вас благодарить, можете не сомневаться, я все верну до копеечки, все отдам, как только смогу, весь долг, и с процентами! Можно прямо сейчас решить, какую сумму ежемесячно… Я готова подписать любую расписку, любой договор, и…
- Странное рвение. Вы так сильно хотите ей помочь?..
- А что же в этом странного?
- То, что она Вам никто. Я узнавал. Почему Вы так радеете за совершенно чужого человека, что даже в банк пришли позориться?
- Да какая разница? Разве нельзя помогать человеку, не обладая с ним идентичными аллелями генов? Каждый человек заслуживает внимания и помощи в трудную минуту. И кто если не я?
«Она как пластилин, - подумал Финансист, - такая же мягкая, принимающая любую удобную другим форму. Она как бинт. Она склеивает все, что сломано, как в детстве пластилином мы склеивали оторванные хулиганами ветки деревьев. И бинтует все, что ранено, как мы бинтовали эти ветки чистой белой тряпочкой. И они срастались вновь… Мертвые части вновь становились живыми… и на черных остовах появлялись нежные зеленые почки…»
Вслух же он ничего не ответил, но судя по глазам, задумался, и осмелевшая девушка решила вернуться к волновавшему ее вопросу:
- Итак, давайте составим удобный Вам график погашения задолженности…
- Не стоит. Я не занимаюсь одалживанием под проценты, тем более с Вами это занятие бесперспективно.
- Но тогда… Почему Вы даете мне эту карту? Ведь не просто же так?..
- Ну разумеется.
У Мишки сжалось сердце. Вот он, момент истины… Что ему нужно? Что он сейчас потребует? Переписать на него квартиру? У него есть больной родственник, которому нужна почка? Или кровь?.. Или…
- Не волнуйтесь, Ваша конура и худосочные органы мне тоже не нужны.
Оставался еще маленький шанс, что его восхитили картины Варьки, но Мишка уже понимала, надеяться на это не стоит.
- Тогда что?..
- Одна ночь. Можно было бы сообразить уже. Вы ведь много книжек прочитали.
- Да Вы с ума сошли, она ребенок! Ей всего пятнадцать!!! Я немедленно звоню в полицию!
Мишка смотрела на этого странного стального человека глазами в пол-лица, понимая, что нужно сейчас встать и срочно уйти, но… Просто не было сил.
Вопреки ее ожиданиям человек в кресле расхохотался.
- Какая Вы смешная, честное слово. Я не занимаюсь противозаконными вещами, и уж точно не совращаю малолетних. Про неё никто и не говорил.
До девушки не сразу дошел смысл его слов. А когда дошел – она отказалась верить собственным мозгам, которые, видимо, отключили за неуплату. Как в тумане посмотрела она в серые холодные глаза, а потом опустила голову вниз и оглядела свои стертые туфли без каблуков, когда-то бывшие черными, свои руки, свои до мяса подстриженные ногти…
- Догадались, наконец, моя умница, - сыронизировал он.
- Но… Зачем Вам это? Почему я?.. Я ведь даже…
Она не закончила, судорожно вдохнув и закрыв лицо руками. Изумление было настолько велико, что на время затмило жегшее изнутри негодование по поводу ужасной аморальности такого предложения.
- Вы хотели сказать, Вы ведь даже не красивая? – он читал ее мысли, - да, Вы абсолютно правы. Я мог бы найти с десяток моделей на десять лет моложе Вас. И бесплатно. Да что там бесплатно - они бы сами умоляли меня об этом. Но внешность в данном случае совершенно не важна.
- Тогда…
- Терпение. Я все объясню. Понимаете ли, милая барышня – у меня есть одна философско-практическая теория. Согласно ей каждый человек в этом мире представляет собой некий объект, имеющий определенную ценность для общества, для системы, выполняющий конкретную функцию, и функция эта – разного уровня сложности. Соответственно, и ценность каждого человека разная. А если есть ценность – есть и цена. Короче, я полагаю, что каждый человек, будь то бомж из подворотни, министр юстиции или Английская Королева - продается. И, соответственно, покупается. Разница же только в цене и в условиях сделки. У Вас в этом городе репутация монашки и бескорыстного ангела с серебристыми крылами – так написано в моем досье. Посему, Вы как-то выбиваетесь из привычной схемы, а я не люблю, когда нарушается установленный порядок. Вы как вещь, лежащая не на своем месте. Поэтому, мой расчет и мой мотив прост – если Вы соглашаетесь на сделку, то моя теория верна. Я понятно объясняю? Могу повторить все еще раз, по пунктам.
- Да Вы просто…
Девушка вихрем взметнулась с дивана, подбежала к финансисту, неловко задев по дороге стол, и наотмашь, со всей силы, от всей души ударила его по лицу, да так, что дорогущие очки грохнулись на пол и разбились.
А она так и осталась стоять с поднятой рукой, осознавая, что натворила.
Стальная ладонь спокойно перехватила ее запястье, опуская руку вниз.
- Предложение актуально до послезавтра. Подумайте. Еще есть время.
Так, кажется, она сейчас начнет бить его дорогущие китайские вазы династии Мин, стоящие по углам.
- Отпустите, - Мишка выхватила руку из железных тисков, - Это так несправедливо. У нее талант!
- А кто сказал, что жизнь справедлива? Справедливость ищите в словаре, на букву «С». Может, найдете. Талант? Я видел эти цветные бумажки. Там и в помине нет никакого таланта.
- Цветные бумажки – это Ваши проклятые деньги!
- И, тем не менее, у меня они есть. А Вам они крайне необходимы. Сейчас. Рассуждения о том, что деньги – мусор, не помогут их достать. Без этого мусора Вы и дня не протянете. Так что подумайте. И решайте. Пока я добрый. Ведь я могу и рассердиться, – спокойно предупредил он, и в серых глазах на миг блеснула молния, обещая грозу.
- Разве не понятно, что пощечина означает «Нет»?
- Мне понятно, что Вам нужны эти деньги. Это факт. И что Вы не оступитесь от спасения Вашего малолетнего «таланта». У Вас просто нет другого выхода – все логично. А сейчас мой секретарь Вас проводит до дома.
- Ни за что, Вы слышите! Никогда! Вы – подлец! Да я лучше в окно прыгну, чем…
- Чем будете принадлежать мне?
- Вам что мало одной пощё…
- Послезавтра в двадцать один ноль-ноль.
- И не надейтесь! Скажите, а Вам никогда не приходило в голову, что не все в этой жизни можно купить?
- Посмотрим. У Вас два дня. Время пошло.
Финансист нажал на кнопку какого-то электронного устройства и отдал команду своему секретарю:
- Сергей, спустись, пожалуйста, вниз и отвези девушку домой.
- Я никуда не поеду с шестерками такого человека, как Вы!
- Воля Ваша. Я буду Вас ждать. Послезавтра.
Девушка пулей вылетела из такого светлого и красивого снаружи, но как оказалось такого грязного внутри дома. Слова пульсировали в висках: «Нет другого выхода». «Время пошло».

Продолжение следует...

---

Рассказы. Часть 3. Романтика Максима

Друзья, уж очень понравился мне этот фестиваль соционический. Вот вторая история на тему "Романтика по-максовски". Может, кому-то глянется.

Далее

~~~
Бесшумно разъехались двери лифта, словно створки гигантской раковины с зеркалом вместо моллюска внутри. Оставалось лишь сделать шаг внутрь, но он медлил. Что же мешает? Стряхнув неудобные мысли, он вошел. Всего несколько секунд полета вниз, но он почему-то бежал от них. Не хотел оставаться наедине с самим собой в таком замкнутом пространстве. Сейчас бы пойти в бар, выпить пива, мартини, джека… или чего-то покрепче. Водки. Неразбавленной
Сейчас пойти бы и напиться – так будет честнее.
Ночь пыльно-серой полусферой накрыла город. Машина ждала его у парадного, как тихий синий кит у кромки воды. Привычный звук, брелок, сигнализация, открывшаяся дверца. Фиксация сознания на незначительных деталях. Какой хороший райончик… Еще бы, недаром снимать квартиру тут стоит бешеных денег. Он только что спустился из одной такой квартиры, за которую ровно одиннадцать дней назад отдал хозяйке эти самые бешеные деньги. Он даже не сомневался – наверху все его тридцать девять белых роз уже мирно почивают в помойном ведре, но через час ему придет смс с извинениями. Она помирится с ним, она не отдаст своих страданий по нему, ведь именно они позволяют так остро чувствовать жизнь – словно пробовать приправу с кончика ножа.
Смс он будет читать в ванной, под шум работающего крана. Как же это всё… Тошно.
Если бы знать – с какой точки начинаются истории, в этой самой точке еще не предвещающие ничего ужасного? Если б знать…
Он точно знал, как и когда все началось. Ровно в тот момент, когда он наклонился за вывалившимся из бардачка диском Лестера Янга, и тыльная сторона его ладони случайно коснулась ее колена.
Её колена, обтянутого тонким белым чулком, с несколькими брызгами апрельской грязи у самого голенища изящного ботильона на шпильке.
Почему-то всю дорогу он не мог оторвать от них взгляд. От ее коленей. И выше, там, где начиналась ажурная резинка чулка.
В тот вечер он ехал из спорт-клуба, где они с друзьями традиционно пили пиво и смотрели какой-нибудь репортаж: очередной бой Тайсона, матч Спартак-ЦСК, соревнования по синхронному плаванию - это было не принципиально. Но каждую последнюю пятницу месяца он отдавал этому занятию – как же, ритуал. Ритуал успешной жизни успешного мужчины, в которой есть все – квартира, дача, машина, любимый сын, красавица-жена – всего двадцать семь лет, лишь сеточка мелких морщинок у глаз.
И, апофеоз счастья, ежепятничные посиделки с друзьями.
На которые его отпускали без слова, провожая тихим взглядом: конечно, иди, милый, отдыхай, я погладила твою сиреневую рубашку – она как раз не слишком официальная.
В тот вечер она появилась из ниоткуда – просто возникла на краю автострады с бешеным движением, по которой он ехал с затянувшихся дружеских посиделок. Полумистическая тень в ярком свете фар, она шла медленно, навстречу потоку машин, и словно никуда не торопилась, что было очень странно – мегаполис, пятница и такой час. На секунду ему показалось, что весь мир склоняется к ней, земля замедляет свой бег, и все вокруг словно ждет ее следующего шага. Как только его машина оказалась рядом с ней – она чуть повернула голову и посмотрела на пустое пассажирское сиденье. Как будто все предвидела заранее. Она вся была какой-то… незавершенной, словно вылитая форма еще не остыла. Как будто она только сейчас вступила в мир и еще не успела освоиться.
Спустя два часа и четырнадцать минут он уже срывал с себя сиреневую рубашку – респектабельную, но не слишком официальную.
А спустя еще пару часов ожидал удара с небес. Он хотел тогда сказать всё, сразу, не рубить коту хвост по частям. Он не был ни подлецом, ни закоренелым вруном. И уж точно не был слабаком и трусом.
До этого дня он испытывал только удовольствие, принимая решения.
До этого дня вся жизнь была распланирована вплоть до покупки места на кладбище.
До этого дня он не солгал ни разу и вовсе не собирался ломать привычный порядок вещей.
А собирался тут же, не раздеваясь, сразу пройти в комнату и побросать костюмы вместе со всеми остальными рубашками, официальными и не очень, в свой луи виттоновский дорожный чемодан. А потом посылать деньги. Много денег. И забирать Макса-младшего на выходные – по графику, каждые вторые и четвертые выходные месяца. Праздники – через один, все логично.
Но когда он тихонько открыл дверь своим ключом, из угла прихожей ему в глаза сразу кинулись разбросанные детали роботов-трансформеров. И ярко-синий резиновый мяч. И грузовичок с красным кузовом, полным кубиков. И полицейский вертолет с отломанной вертушкой. Черт возьми, он же просил Дашу следить за порядком в доме! Никакой субординации!
И он с виноватой сбивчивостью старшеклассника лепетал что-то о не заводившейся машине, о пьяном Вадике, которого надо было непременно подвезти домой, и поэтому так поздно… Даша сразу поверила, не задав ни единого вопроса. Тогда ему даже казалось, что она притворяется, хитрит, оттягивает момент, чтобы посильней мучить его. Или понимает все, просто не хочет пугать криками ребенка. Что как-то неестественно подходит к раковине, включает кран, ополаскивает его чашку… И вот-вот – ну прямо сейчас! – она развернется и швырнет эту чашку о стену. Или в его голову, что было бы законнее и правильнее – он это заслужил. Но Даша наливала бергамотовый чай – его любимый, кстати - заботливо придерживая крышечку бело-синего гжелевого чайника.
Этот чайник на свадьбу подарили его родители.
Она привычно щебетала об успехах Макса-младшего в дошкольном развивающем центре, о ценах в Ашане, о его сером костюме, который пока держали в заложниках в химчистке.
На следующий день он уже врал про заболевшего коллегу и отвезенные на другой конец Москвы антибиотики. Он целовал Дашу в уже заметно округлившийся живот, в котором плавала их долгожданная лапочка-дочка. Алиса. Они даже имя уже выбрали. Он целовал Дашу с Алисой и врал, когда уходил.
Потому что с тех пор, как он случайно задел рукой её колено…