Меня позвали на первый канал. В передачу. А до этого звали на НТВ в "За гранью". А я не хочу. Устала от агрессии, от холиваров, от тошнотных смайлов, от "чудовище, псих, мазохист". Я не хочу внимания. Я не хочу в телевизор. Не хочу бороться за права фриков. Я сделала это для себя. Я просто хочу чтоб меня не трогали.
14:39
НГ
Все френдленты пестрят планами на НГ. У меня же как обычно, планов нету) Скорее всего, если закончится эпопея с батареями, я буду прибираться) Если же не закончится - буду сидеть в антураже облупленных стен и стекловаты. Кстати, стекловата - премерзкая вещь, друзья. Да, я умудрилась трогать ее без перчаток. А я не знала, что это она! Мне сказали, синтетический утеплитель. Знай я о коварстве, в жизни бы не полезла в этот "утеплитель" руками, ведь меня с детства учили, бойся стекловаты! Но, что сделано... теперь иголочки везде) в пальцах, в стопах. В общем, друзья мои. Если вы делаете ремонт не своими руками, то стойте рядом и смотрите, что делающие кладут Вам под обои-плинтуса-гипсокартон и проч. А то есть вероятность нарваться на сюрприз) А меня еще пугали что под стенами плесень будет. Да лучше бы плесень чем ЭТО)))) Друг Габен, пришедший помогать, даже пошутил, мол крутой у нас БДСМ-тройничок, ты, я и СТЕКЛОВАТА)))))
Комментарии (5)
Давно не писала дырб. Поменяли трубы, батареи. Приборки было на сутки. Помыть пол 16 раз? Можем, умеем, практикуем. Собственно, на это я убила все выхи. Атерому удалили, под местным наркозом. В среду снятие швов. снимать швы боюсь больше чем удалять) Это же бооольно) Хирург просто сокровище, все же есть у нас отличные врачи. Накатала ему отзыв на Про.докторов. У сестры лит. конкурс, на тему Моя первая любовь или Мое самое яркое детское воспоминание. А у вас какое? Мне мое стыдно сказать) Работа новая очень нравится.
Комментарии (4)
У меня, видимо, аура человека, которому хочется обещать что-то и не выполнить. "Давай я нарисую твой портрет!", "Я переведу твои стихи на английский!" "Я пришлю тебе рубашку из Канады!" "И слоника Пандора пришлю!", "Я отредактирую твою рукопись!", "Мы напечатаем твою книгу!" и тишина. Вот какой смысл? Обещать то, что не собираешься делать?
Комментарии (6)
Сходила к врачу, дал направление в физкульт диспансер. Сказал, на льготы могу не пытаться подать тк девочка,у которой прогресс дцп куда сильнее моего,подавала,и ей скащали,мол, ходите-никаких льгот. В этой связи меня очень смешать вопросы типа:как ты на пенсии со своими тату?думаю,на пенсии у моего поколения будут проблемы поважнее))))))
Комментарии (2)
Комментарии (2)
Из Питера уезжать невыносимо. Стазу грустное пишется.
БРАТЬЯ
Их всегда было двое, оба - сажень в плечах,
Две грозы над рекою, два ножа, два меча.
Одинаковей братьев штат Герреро не знал,
Но спаяло проклятье судьбы и имена.
Акапулько и бухта, где песок, словно мел,
Где трава, словно муфта, весь тростник же сгорел, -
Райский мир им был брошен под подошвы сапог,
Обчищали прохожих, пили литрами грог.
Два наемника в темных, без подбоя, плащах,
Не шептали: «Опомнись», не касались плеча.
Просто делали дело, каждый брал полцены.
Совесть будто истлела, но друг другу – верны.
Были. Как-то в сиесту соткалась из ветвей
Их судьба в темпе престо. И судьбу звали Джей.
Скорпионы кудряшек по изгибу спины,
Им казалось, размажет, от внезапной весны,
Что закрыла, как в гетто, не оставив щелей,
Оплетали браслеты ноги без сандалет.
Нет, не знатная дама, и не дочь моряка,
От манер – ни полграмма, неприступности скал
Нет в помине. Гетера. Может, чья-то жена,
Смотрят все из партера как на кубок вина.
И, какая-то сила вдруг важнее, чем кровь,
Они оба – влюбились, оба – так что до гро…
Ей все было как шутка, то один, то другой,
Имена перепутать – пнуть корягу ногой.
Весело - неизбежно. Оба дали кольцо.
Рыбам кинув небрежно, эти кольца «в лицо»,
Улыбнулась лукаво – как же будем делить?
Каждый знал, что не прав и... Оставалось лишь пить.
Разговор не вязался, не решался вопрос,
И казалось эрзацем даже Солнце. Вразнос
Оба шли, оба знали, что другой ждет в тени,
Когда резко сжимали ее плеч эбонит.
Но один брат был старше, значит должен решать:
На заре, вместо спаржи он принес ее шаль.
Всю в крови. Бросил рядом в остывающий ил.
Нож, который в ней спрятан, тут же все прояснил.
«Брат, тебя нет дороже , не могу потерять,
Мы срослись, плоть и кожа, мы бесстрашный отряд,
Нас всегда будет двое. Так должно было быть.
Я убил ее. Стоит до рассвета – зарыть».
СИНДИ
Синди гуляет с собакой, жарит бекон по утрам.
Учит дорожные знаки в рамках специальных программ.
Синди работает баре, мило болтает с Нино,
Кофе пятнадцатый сварен, Синди не чувствует ног.
Хочется - как обыватель, шкуру его надевать,
Только проблема в кровати. Синди пугает кровать.
Синди боится подушки, спать бы на ложе гвоздей,
Синди – не нервная чушка. Синди стреляла в людей.
Совесть о «надо» крошилась там, на восьмом этаже.
Синди еще не машина, но и не личность уже.
Пусть от Орсе до Ташкента можно за сутки скакать –
Снайпер не может быть кем-то. Он продолженье курка.
Бич нестабильных мишеней. Гладили пальцы курок.
Руки сжимали не шейкер, руки баюкали глок.
Впаяны насмерть в сетчатку красные точки и штрих,
Синди не носит перчаток – моет посуду без них.
Пули во лбу или сердце взгляд ее ловят, как плеть,
Долго еще по инерции воплям под утро звенеть.
Через границы и судьбы сон стал ее палачом,
К Синди приходят Те люди. Кровь из отверстий течет.
Их не способны прогнать и остановить у дверей
Ни амулет над кроватью, ни верный пес Лаки Дей.
Крыши пустых небоскребов были засадой на дни,
Все подготовлено, чтобы пуля была как магнит.
Синди казалось, проблема – это всего лишь начать.
Нет человека – и схема: к черту любую печаль.
Прошлое стынет за бортом, к черту все аутодафе –
Синди понравился Джордан, новый охранник в кафе.
Призраки с монстрами стаей тают в проеме окна,
Если тебя обнимают. Если ты спишь не одна.
Вроде идеальное лето, чье-то тепло – аспирин.
Жаль только, нет сигареты – Синди идет в магазин.
И по дороге мечтает об обнаженной спине,
Коже, что плавится, тает, к ней прижимаясь во сне…
Вот, сигареты в кармане. Мягкий удобный матрас.
И улыбнулась ей память черной дырой между глаз.
КОНСТРУКЦИЯ (РАЗЛУЧИ НАС, СМЕРТЬ)
Конструкция может сломаться – обманет расчет,
И числа нечаянно сложатся в цифру тринадцать.
Стоят небоскребы, но город уже обречен –
Любая конструкция может однажды сломаться.
А люди ломаются проще - они же не сталь.
Как смотрится ангел, пройдя череду трансформаций?
Смотри на меня. Посмотри на того, кем ты стал.
Любая конструкция может однажды сломаться.
Я слепну от строгой стыковки твоих кораблей,
На них не смотреть – от себя отрубить половину.
И хочется больше не думать о зле… и о зле.
Несущие стены сознания можно раздвинуть.
С твоей же подачи мой мир подчиняет Ингуз –
Кругом изобилие, пир черноплодной рябины.
Вот только горчит. Не могу, не могу, не могу.
Я слишком боюсь от себя отрубить половину.
Ты спишь обнаженным. Прямая спина, как стилет,
Загар из Ривьеры, а может, и калифорнийский.
Сказать тебе правду? Наверное, все-таки нет -
Есть менее страшные способы самоубийства.
БРАТЬЯ
Их всегда было двое, оба - сажень в плечах,
Две грозы над рекою, два ножа, два меча.
Одинаковей братьев штат Герреро не знал,
Но спаяло проклятье судьбы и имена.
Акапулько и бухта, где песок, словно мел,
Где трава, словно муфта, весь тростник же сгорел, -
Райский мир им был брошен под подошвы сапог,
Обчищали прохожих, пили литрами грог.
Два наемника в темных, без подбоя, плащах,
Не шептали: «Опомнись», не касались плеча.
Просто делали дело, каждый брал полцены.
Совесть будто истлела, но друг другу – верны.
Были. Как-то в сиесту соткалась из ветвей
Их судьба в темпе престо. И судьбу звали Джей.
Скорпионы кудряшек по изгибу спины,
Им казалось, размажет, от внезапной весны,
Что закрыла, как в гетто, не оставив щелей,
Оплетали браслеты ноги без сандалет.
Нет, не знатная дама, и не дочь моряка,
От манер – ни полграмма, неприступности скал
Нет в помине. Гетера. Может, чья-то жена,
Смотрят все из партера как на кубок вина.
И, какая-то сила вдруг важнее, чем кровь,
Они оба – влюбились, оба – так что до гро…
Ей все было как шутка, то один, то другой,
Имена перепутать – пнуть корягу ногой.
Весело - неизбежно. Оба дали кольцо.
Рыбам кинув небрежно, эти кольца «в лицо»,
Улыбнулась лукаво – как же будем делить?
Каждый знал, что не прав и... Оставалось лишь пить.
Разговор не вязался, не решался вопрос,
И казалось эрзацем даже Солнце. Вразнос
Оба шли, оба знали, что другой ждет в тени,
Когда резко сжимали ее плеч эбонит.
Но один брат был старше, значит должен решать:
На заре, вместо спаржи он принес ее шаль.
Всю в крови. Бросил рядом в остывающий ил.
Нож, который в ней спрятан, тут же все прояснил.
«Брат, тебя нет дороже , не могу потерять,
Мы срослись, плоть и кожа, мы бесстрашный отряд,
Нас всегда будет двое. Так должно было быть.
Я убил ее. Стоит до рассвета – зарыть».
СИНДИ
Синди гуляет с собакой, жарит бекон по утрам.
Учит дорожные знаки в рамках специальных программ.
Синди работает баре, мило болтает с Нино,
Кофе пятнадцатый сварен, Синди не чувствует ног.
Хочется - как обыватель, шкуру его надевать,
Только проблема в кровати. Синди пугает кровать.
Синди боится подушки, спать бы на ложе гвоздей,
Синди – не нервная чушка. Синди стреляла в людей.
Совесть о «надо» крошилась там, на восьмом этаже.
Синди еще не машина, но и не личность уже.
Пусть от Орсе до Ташкента можно за сутки скакать –
Снайпер не может быть кем-то. Он продолженье курка.
Бич нестабильных мишеней. Гладили пальцы курок.
Руки сжимали не шейкер, руки баюкали глок.
Впаяны насмерть в сетчатку красные точки и штрих,
Синди не носит перчаток – моет посуду без них.
Пули во лбу или сердце взгляд ее ловят, как плеть,
Долго еще по инерции воплям под утро звенеть.
Через границы и судьбы сон стал ее палачом,
К Синди приходят Те люди. Кровь из отверстий течет.
Их не способны прогнать и остановить у дверей
Ни амулет над кроватью, ни верный пес Лаки Дей.
Крыши пустых небоскребов были засадой на дни,
Все подготовлено, чтобы пуля была как магнит.
Синди казалось, проблема – это всего лишь начать.
Нет человека – и схема: к черту любую печаль.
Прошлое стынет за бортом, к черту все аутодафе –
Синди понравился Джордан, новый охранник в кафе.
Призраки с монстрами стаей тают в проеме окна,
Если тебя обнимают. Если ты спишь не одна.
Вроде идеальное лето, чье-то тепло – аспирин.
Жаль только, нет сигареты – Синди идет в магазин.
И по дороге мечтает об обнаженной спине,
Коже, что плавится, тает, к ней прижимаясь во сне…
Вот, сигареты в кармане. Мягкий удобный матрас.
И улыбнулась ей память черной дырой между глаз.
КОНСТРУКЦИЯ (РАЗЛУЧИ НАС, СМЕРТЬ)
Конструкция может сломаться – обманет расчет,
И числа нечаянно сложатся в цифру тринадцать.
Стоят небоскребы, но город уже обречен –
Любая конструкция может однажды сломаться.
А люди ломаются проще - они же не сталь.
Как смотрится ангел, пройдя череду трансформаций?
Смотри на меня. Посмотри на того, кем ты стал.
Любая конструкция может однажды сломаться.
Я слепну от строгой стыковки твоих кораблей,
На них не смотреть – от себя отрубить половину.
И хочется больше не думать о зле… и о зле.
Несущие стены сознания можно раздвинуть.
С твоей же подачи мой мир подчиняет Ингуз –
Кругом изобилие, пир черноплодной рябины.
Вот только горчит. Не могу, не могу, не могу.
Я слишком боюсь от себя отрубить половину.
Ты спишь обнаженным. Прямая спина, как стилет,
Загар из Ривьеры, а может, и калифорнийский.
Сказать тебе правду? Наверное, все-таки нет -
Есть менее страшные способы самоубийства.
12:59
Флешмоб
Кидайте в комменты что угодно из любимого фэндома, напишу о вас:
1. первое впечатление
2. как я называю вас у себя в голове
3. оценка близости от 1 до 10
4. цвет, ассоциирующийся с вами
5. стоит ли делать такой же пост
1. первое впечатление
2. как я называю вас у себя в голове
3. оценка близости от 1 до 10
4. цвет, ассоциирующийся с вами
5. стоит ли делать такой же пост
04:44
Хорор-стихи
БРАТЬЯ
Их всегда было двое, оба - сажень в плечах,
Две грозы над рекою, два ножа, два меча.
Одинаковей братьев штат Герреро не знал,
Но спаяло проклятье судьбы и имена.
Акапулько и бухта, где песок, словно мел,
Где трава, словно муфта, весь тростник же сгорел, -
Райский мир им был брошен под подошвы сапог,
Обчищали прохожих, пили литрами грог.
Два наемника в темных, без подбоя, плащах,
Не шептали: «Опомнись», не касались плеча.
Просто делали дело, каждый брал полцены.
Совесть будто истлела, но друг другу – верны.
Были. Как-то в сиесту соткалась из ветвей
Их судьба в темпе престо. И судьбу звали Джей.
Скорпионы кудряшек по изгибу спины,
Им казалось, размажет, от внезапной весны,
Что закрыла, как в гетто, не оставив щелей,
Оплетали браслеты ноги без сандалет.
Нет, не знатная дама, и не дочь моряка,
От манер – ни полграмма, неприступности скал
Нет в помине. Гетера. Может, чья-то жена,
Смотрят все из партера как на кубок вина.
И, какая-то сила вдруг важнее, чем кровь,
Они оба – влюбились, оба – так что до гро…
Ей все было как шутка, то один, то другой,
Имена перепутать – пнуть корягу ногой.
Весело - неизбежно. Оба дали кольцо.
Рыбам кинув небрежно, эти кольца «в лицо»,
Улыбнулась лукаво – как же будем делить?
Каждый знал, что не прав и... Оставалось лишь пить.
Разговор не вязался, не решался вопрос,
И казалось эрзацем даже Солнце. Вразнос
Оба шли, оба знали, что другой ждет в тени,
Когда резко сжимали ее плеч эбонит.
Но один брат был старше, значит должен решать:
На заре, вместо спаржи он принес ее шаль.
Всю в крови. Бросил рядом в остывающий ил.
Нож, который в ней спрятан, тут же все прояснил.
«Брат, тебя нет дороже , не могу потерять,
Мы срослись, плоть и кожа, мы бесстрашный отряд,
Нас всегда будет двое. Так должно было быть.
Я убил ее. Стоит до рассвета – зарыть».
СИНДИ
Синди гуляет с собакой, жарит бекон по утрам.
Учит дорожные знаки в рамках специальных программ.
Синди работает баре, мило болтает с Нино,
Кофе пятнадцатый сварен, Синди не чувствует ног.
Хочется - как обыватель, шкуру его надевать,
Только проблема в кровати. Синди пугает кровать.
Синди боится подушки, спать бы на ложе гвоздей,
Синди – не нервная чушка. Синди стреляла в людей.
Совесть о «надо» крошилась там, на восьмом этаже.
Синди еще не машина, но и не личность уже.
Пусть от Орсе до Ташкента можно за сутки скакать –
Снайпер не может быть кем-то. Он продолженье курка.
Бич нестабильных мишеней. Гладили пальцы курок.
Руки сжимали не шейкер, руки баюкали глок.
Впаяны насмерть в сетчатку красные точки и штрих,
Синди не носит перчаток – моет посуду без них.
Пули во лбу или сердце взгляд ее ловят, как плеть,
Долго еще по инерции воплям под утро звенеть.
Через границы и судьбы сон стал ее палачом,
К Синди приходят Те люди. Кровь из отверстий течет.
Их не способны прогнать и остановить у дверей
Ни амулет над кроватью, ни верный пес Лаки Дей.
Крыши пустых небоскребов были засадой на дни,
Все подготовлено, чтобы пуля была как магнит.
Синди казалось, проблема – это всего лишь начать.
Нет человека – и схема: к черту любую печаль.
Прошлое стынет за бортом, к черту все аутодафе –
Синди понравился Джордан, новый охранник в кафе.
Призраки с монстрами стаей тают в проеме окна,
Если тебя обнимают. Если ты спишь не одна.
Вроде идеальное лето, чье-то тепло – аспирин.
Жаль только, нет сигареты – Синди идет в магазин.
И по дороге мечтает об обнаженной спине,
Коже, что плавится, тает, к ней прижимаясь во сне…
Вот, сигареты в кармане. Мягкий удобный матрас.
И улыбнулась ей память черной дырой между глаз.
Их всегда было двое, оба - сажень в плечах,
Две грозы над рекою, два ножа, два меча.
Одинаковей братьев штат Герреро не знал,
Но спаяло проклятье судьбы и имена.
Акапулько и бухта, где песок, словно мел,
Где трава, словно муфта, весь тростник же сгорел, -
Райский мир им был брошен под подошвы сапог,
Обчищали прохожих, пили литрами грог.
Два наемника в темных, без подбоя, плащах,
Не шептали: «Опомнись», не касались плеча.
Просто делали дело, каждый брал полцены.
Совесть будто истлела, но друг другу – верны.
Были. Как-то в сиесту соткалась из ветвей
Их судьба в темпе престо. И судьбу звали Джей.
Скорпионы кудряшек по изгибу спины,
Им казалось, размажет, от внезапной весны,
Что закрыла, как в гетто, не оставив щелей,
Оплетали браслеты ноги без сандалет.
Нет, не знатная дама, и не дочь моряка,
От манер – ни полграмма, неприступности скал
Нет в помине. Гетера. Может, чья-то жена,
Смотрят все из партера как на кубок вина.
И, какая-то сила вдруг важнее, чем кровь,
Они оба – влюбились, оба – так что до гро…
Ей все было как шутка, то один, то другой,
Имена перепутать – пнуть корягу ногой.
Весело - неизбежно. Оба дали кольцо.
Рыбам кинув небрежно, эти кольца «в лицо»,
Улыбнулась лукаво – как же будем делить?
Каждый знал, что не прав и... Оставалось лишь пить.
Разговор не вязался, не решался вопрос,
И казалось эрзацем даже Солнце. Вразнос
Оба шли, оба знали, что другой ждет в тени,
Когда резко сжимали ее плеч эбонит.
Но один брат был старше, значит должен решать:
На заре, вместо спаржи он принес ее шаль.
Всю в крови. Бросил рядом в остывающий ил.
Нож, который в ней спрятан, тут же все прояснил.
«Брат, тебя нет дороже , не могу потерять,
Мы срослись, плоть и кожа, мы бесстрашный отряд,
Нас всегда будет двое. Так должно было быть.
Я убил ее. Стоит до рассвета – зарыть».
СИНДИ
Синди гуляет с собакой, жарит бекон по утрам.
Учит дорожные знаки в рамках специальных программ.
Синди работает баре, мило болтает с Нино,
Кофе пятнадцатый сварен, Синди не чувствует ног.
Хочется - как обыватель, шкуру его надевать,
Только проблема в кровати. Синди пугает кровать.
Синди боится подушки, спать бы на ложе гвоздей,
Синди – не нервная чушка. Синди стреляла в людей.
Совесть о «надо» крошилась там, на восьмом этаже.
Синди еще не машина, но и не личность уже.
Пусть от Орсе до Ташкента можно за сутки скакать –
Снайпер не может быть кем-то. Он продолженье курка.
Бич нестабильных мишеней. Гладили пальцы курок.
Руки сжимали не шейкер, руки баюкали глок.
Впаяны насмерть в сетчатку красные точки и штрих,
Синди не носит перчаток – моет посуду без них.
Пули во лбу или сердце взгляд ее ловят, как плеть,
Долго еще по инерции воплям под утро звенеть.
Через границы и судьбы сон стал ее палачом,
К Синди приходят Те люди. Кровь из отверстий течет.
Их не способны прогнать и остановить у дверей
Ни амулет над кроватью, ни верный пес Лаки Дей.
Крыши пустых небоскребов были засадой на дни,
Все подготовлено, чтобы пуля была как магнит.
Синди казалось, проблема – это всего лишь начать.
Нет человека – и схема: к черту любую печаль.
Прошлое стынет за бортом, к черту все аутодафе –
Синди понравился Джордан, новый охранник в кафе.
Призраки с монстрами стаей тают в проеме окна,
Если тебя обнимают. Если ты спишь не одна.
Вроде идеальное лето, чье-то тепло – аспирин.
Жаль только, нет сигареты – Синди идет в магазин.
И по дороге мечтает об обнаженной спине,
Коже, что плавится, тает, к ней прижимаясь во сне…
Вот, сигареты в кармане. Мягкий удобный матрас.
И улыбнулась ей память черной дырой между глаз.
Приезжала скорая. А Вы не употребляете наркотики? Не пьете? А диабета нет? Ну, наркотики - понятно, видок мой способствует вопросам, но диабет.... - Почему вдруг диабет? - А у Вас пол к ногам липнет. Липнет пол!!!! Да потому что подклеивали обои, а потом два дня мне было не до пола)) А он что, думал, я пол своей сладкой кровью поливаю?))
Комментарии (2)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Комментарии (2)
Итого, что мы имеем:
Вэй Усянь – быдло-гопник – алкоголик с непомерно раздутым эго. Диллер бухла. Профессиональный плеватель на чужие правила и авторитеты, с радостью вытирающий ноги о верхушки всех без разбора кланов. Владыка Двойных Стандартов. Затычка в каждой бочке. Заноза в каждой заднице. Заткнуть ему рот – тайная или явная мечта каждого. Из плюсов - иногда смешно шутит и предан своей семье. Любит Шидзу и хоть с ней не паясничает.
Лань Ванцзы – айсберг в ледяном источнике, душнила, словесный жадина. Осанкой и выправкой напоминает памятник Ленину, но в целом адекватен и даже справедлив. Не прикончил Вэй Усяня, за что достоин ордена за терпение космического лэвэла.
Дзян Чэн – друг Вэй Усяня, гибрид ослика из Шрека с ленивцем из Ледникового периода, придурковат, трусоват, скоморох-недоросток, призван оттенять весь космический шарм и обаяние главного героя.
Шидзу Вэй Усяня – красотка-сестренка. Мила, грациозна, красива, вежлива, психически стабильна, в общем, скукота.
Вэнь Нин – Китайский олененок Бэмби. В юности робок и черноглаз, но совершенно лишен самцовости. В роли Призрачного Генерала и Лютого мертвеца, в гремящих цепях и с черными глазами, в которых отражается Китайское небо все и целиком, выглядит гораздо привлекательнее.
Сюэ Ян – местное ходячее Безумие с непонятными, но определенно существующими мотивами. Аналог урагана «Изабель» в Атлантическом океане. Вне всего и надо всем.
Сяо Синчень – мое Солнышко))) Само добро и справедливость) Мимими, крольчоночек мой белый. По причине своей идеальности не может прибить Сюэ Яна, хотя этого вроде как хотят все.
Госпожа Вэнь Цин – объект постоянного хамства Вэй Усяня. Талантливый цилитель. Что-то явно скрывает. В целом, нормальная.
Карман Ли - тетка-дракон, хранит сокровище, единственная женщина - глава клана. Не выкаблучивается, не выбрасывает коленца несмотря на всю свою крутизну, на провокации Вэй Усяня не ведется, рассказывает все как есть, в общем, тоже в целом нормальная.
Вэй Усянь – быдло-гопник – алкоголик с непомерно раздутым эго. Диллер бухла. Профессиональный плеватель на чужие правила и авторитеты, с радостью вытирающий ноги о верхушки всех без разбора кланов. Владыка Двойных Стандартов. Затычка в каждой бочке. Заноза в каждой заднице. Заткнуть ему рот – тайная или явная мечта каждого. Из плюсов - иногда смешно шутит и предан своей семье. Любит Шидзу и хоть с ней не паясничает.
Лань Ванцзы – айсберг в ледяном источнике, душнила, словесный жадина. Осанкой и выправкой напоминает памятник Ленину, но в целом адекватен и даже справедлив. Не прикончил Вэй Усяня, за что достоин ордена за терпение космического лэвэла.
Дзян Чэн – друг Вэй Усяня, гибрид ослика из Шрека с ленивцем из Ледникового периода, придурковат, трусоват, скоморох-недоросток, призван оттенять весь космический шарм и обаяние главного героя.
Шидзу Вэй Усяня – красотка-сестренка. Мила, грациозна, красива, вежлива, психически стабильна, в общем, скукота.
Вэнь Нин – Китайский олененок Бэмби. В юности робок и черноглаз, но совершенно лишен самцовости. В роли Призрачного Генерала и Лютого мертвеца, в гремящих цепях и с черными глазами, в которых отражается Китайское небо все и целиком, выглядит гораздо привлекательнее.
Сюэ Ян – местное ходячее Безумие с непонятными, но определенно существующими мотивами. Аналог урагана «Изабель» в Атлантическом океане. Вне всего и надо всем.
Сяо Синчень – мое Солнышко))) Само добро и справедливость) Мимими, крольчоночек мой белый. По причине своей идеальности не может прибить Сюэ Яна, хотя этого вроде как хотят все.
Госпожа Вэнь Цин – объект постоянного хамства Вэй Усяня. Талантливый цилитель. Что-то явно скрывает. В целом, нормальная.
Карман Ли - тетка-дракон, хранит сокровище, единственная женщина - глава клана. Не выкаблучивается, не выбрасывает коленца несмотря на всю свою крутизну, на провокации Вэй Усяня не ведется, рассказывает все как есть, в общем, тоже в целом нормальная.
Комментарии (2)